В Стамбул проще всего попасть из Болгарии. Мы отдыхали в Несебре и покупали тур в Стамбул прямо там. Работники турбюро собирают русскоязычный автобус со всего побережья Болгарии и везут на два дня в Стамбул. Выезд поздним вечером в пятницу, ночь спишь в автобусе, утречком в Стамбуле. Два дня на экскурсии и покупки, вечером воскресения отъезд обратно. Стоило всё удовольствие 100 долларов с человека, включая гостиницу, завтраки и одну экскурсию.
Танкер, идущий по Мраморному морю, снят из окна дворца Долмабахче:
В порту Стамбула:
Вот в этом порту и мой кораблик причаливал 17 раз.
У советских моряков работа была как бы полувоенной. Просто так пойти в одиночку погулять по городу было нельзя. Помполит составлял списки на увольнение экипажа на берег в иностранном порту группами по 3-4 человека. Состав групп каждый раз менялся. Продолжительность увольнения составляла 4 часа. Опоздание могло рассматриваться как попытка к бегству и грозило закрытием визы.
Мне, как переводчице, удалось пару раз съездить на экскурсию с пассажирами, например в древнюю столицу Турции Бурсу. Ну а так приходилось ходить в увольнение, как всем. Ну что успеешь за 4 часа? Только дойти, сделать покупки в «колбасном» переулке, купить фруктов и вернуться вовремя.
«Колбасный» переулок для русских был в каждом порту. Там хозяева лавочек держали товар, который там стоил копейки, а у нас перепродавался через комиссионный магазин или через знакомых в 5 – 6 раз дороже, т.е. морякам хватало не только на хлеб, но и на колбасу. Чаще всего это были джинсы, мохеровые нитки, кожаные вещи, золотые цепочки. Ну и конечно, дублёнки, которые тогда были большой редкостью в Союзе.
Вот в очередной заход в Стамбул отправилась я в увольнение с двумя судовыми радистами и одной поварихой, которую звали Тамара. Сначала сходили в «колбасный», а потом радисты сказали, что им надо зайти в один магазинчик, где у них есть договоренность с хозяином по дубленкам. Зашли, хозяин их ждал. Пригласил всех подняться на второй этаж лавки, где выставлены вещи получше и подороже, чем внизу.
Радисты начали торговаться. Торг в Турции – это национальный спорт. На помощь хозяину пришли его сыновья и работники, их было несколько человек. Ничего такие турки, молодые, симпатичные. Стали нас с Тамарой угощать чаем и фруктами. Они все знали пару слов по-русски, улыбались нам и говорили комплименты. Только учтите, что это было ещё в 80-е, до массового наплыва русских женщин в Турцию ещё было далеко. Тогда турки относились к нам уважительно. Я себя чувствовала вполне комфортно.
Радисты всё никак не могли придти к соглашению с хозяином насчет цены на дубленки. Я отвлеклась на чай и фрукты, часть беседы пропустила. Вдруг слышу, хозяин говорит, что за ту сумму, которую ему предлагают радисты, он 4 дубленки не отдаст, а вот если они согласятся ему оставить Наташу, т.е. меня, он им даст 60 дубленок.
Я приняла это за шутку и весело рассмеялась. Но больше не засмеялся никто.
Радисты спросили: а за Тамару сколько дашь?
Хозяин несколько замялся. Мне-то было 22 года, кровь с молоком, каштановая коса ниже пояса, а Тамаре было уже хорошо за 30. Из вежливости он предложил за Тамару 30 дубленок, но было понятно, что Тамара ему и даром не нужна.
Я снова засмеялась, но глядя на серьезные лица радистов и турок, мне вдруг стало страшно. До меня дошло, что это вовсе не шутка. Турки уже явно решали между собой, кому их них я достанусь в жены, и уже готовы были подраться. А радисты молчали, переглядываясь друг с другом и обдумывая цену вопроса.
Я вскочила и потребовала, чтобы меня немедленно выпустили оттуда. Радисты тяжело вздохнули и к моему великому облегчению заявили, что Наташа, т.е. я, им самим нужна, не могут они меня отдать. Денег у них хватило только на три дубленки вместо четырех, они расплатились и мы ушли. Но всю дорогу до порта они недовольно молчали, явно сожалея об упущенной выгодной сделке.
На корабле я рассказала об этой сцене своей более опытной подруге. Она сказала, что вполне они могли меня продать, а вернувшись, заявить, что я сама сбежала. Видимо, только присутствие Тамары меня спасло, лишний свидетель.
Больше я с мужиками в увольнение не ходила, только с женщинами.
